Цитаты из книги «Сказки старого Вильнюса III»

Кот, конечно, не способен защитить своего человека от лихих гостей и прочих бед. Однако кошачье присутствие в доме удивительным образом успокаивает человеческие нервы. Как будто рядом с котенком ты находишься под самой надежной охраной. Вроде бы понимаешь, что это не так, а все равно работает.

Станут о нас рассказывать: «Жили в шатрах, умывались бисером, в косы вплетали дареные сны, в спорах швырялись звездами, прятали за щеку зимние рассветы, как леденцы, писали длинные письма ветрами по белым пескам; нынче отсюда ушли, но где-то по-прежнему бродят, ночами хохочут под окнами, не о чем горевать».

То, что не сбудется ни при каких условиях, начинает казаться ослепительной возможностью — руку протяни и бери. А до собственных тайных внутренних пространств уже и дела нет, даже в голову не придет заняться их поиском.

Если жизнь перестанет быть каждодневным сюрпризом, зачем, скажите на милость, она нужна?

Кошка Катя свернулась клубком в ногах, толстый кот Соус кое-как втиснулся между человеческой спиной и диванными подушками. Наверху лежали, обнявшись, ворона Эсмеральда и влчак Линас, в кабинете дрых без задних ног рыжий чужой сон с крыльями и хвостом, под потолком умиротворенно мерцали призраки, шептались о чем-то своем. В камине сладко спала саламандра Соня, веская причина никогда не съезжать из этой квартиры, которая, по правде сказать, понемногу становится тесновата для такой большой компании. Но тут уж ничего не поделаешь.

— Все мы добрые люди, — усмехнулся Марк. — Особенно когда спим. Зубами к стенке. «Добрый», «злой» — все это переменные. Временные состояния. И ничего по большому счету не значат, в отличие от несчастий, которые, увы, случаются со всеми, без разбору.

Радость превыше безопасности, наши близкие не должны сидеть взаперти только потому, что мы за них боимся.

Просто скажу: «Я совсем не сержусь, ты что. Человек может совершать сколько угодно ошибок, они не отменяют всего остального. Не обесценивают. Не перечеркивают. И вообще ничего не значат. Человек изначально придуман нелепым и несовершенным, следовательно, когда делает глупости, обманывает и даже предает, он поступает в соответствии со своим предназначением, то есть абсолютно правильно, нечем нам друг друга попрекать. Скажу: единственная настоящая измена — это смерть, но я не сержусь даже за это. Потому что любил тебя восемнадцать долгих лет, каждый день просыпался рядом с тобой счастливым, и вот это — точно неотменяемо. В отличие от всего остального на свете».

Иногда неудачное решение — самое лучшее. Затем и рождается человек на этой прекрасной земле, чтобы жизнь его была полна нелепостей и регулярно шла наперекосяк.

— Тогда я прилечу прямо завтра днем… Пока у тебя настроение не испортилось. И скидки в «Заре» не закончились. И вместе с ними — белая полоса в моей жизни, внезапно наступившая полчаса назад.
— Может быть, это не полоса, а большое бескрайнее поле… До самого горизонта и еще дальше, так что за всю жизнь до конца не дойти. С виду немного похоже на ледяную пустыню, но мы с тобой взрослые люди и хорошо понимаем разницу, верно?

Я умею быть — здесь, рядом с тобой. Я умею не знать, кто ты. Я умею не видеть тебя. Я умею не слышать твоих слов. Я умею не задавать тебе вопросов, потому что твое присутствие — само по себе ответ. Я умею не умирать, когда ты меня обнимаешь. Эта наука далась мне нелегко, но оно того стоит. Наверное, стоит. Наверняка.

Родиться — это и есть вторгнуться в чужое пространство, да столь бесцеремонно, что все последующие поступки — уже мелочи.

Утром, днем, даже вечером поливка цветов — обычное рутинное дело, зато ночью — почти приключение. Особенно для того, кому некуда торопиться.

Мы сидим на чердаке, как сидели тридцать с лишним лет назад. И хочется сказать, что это тот же самый чердак, но врать не стану, совсем другой. И город другой, и даже страна. И весь мир изменился так, что я порой думаю: детство наше, похоже, прошло на какой-то другой планете.

Вдруг чуть ли не впервые в жизни захотел пожаловаться: мне все надоедает так быстро, что я не успеваю понять, понравилось оно мне или нет. Мне заранее надоело даже то, чего еще никогда со мной не было и вряд ли когда-нибудь произойдет, вроде полетов в космос — как подумаю, что надо годами тренироваться и соблюдать режим ради возможности оказаться запертым внутри ракеты, или хуже, орбитальной станции, месяцами ждать, когда уже закончится эта тягомотина, и сразу такая тоска.

Лицо у него при этом такое самодовольное, что впору назвать его рожей.

Из всех языков, на которых боги разговаривают с людьми, погода — самый простой и внятный. Единственный, который все понимают. И захочешь, а не отвертишься, когда всякое послание небес дано тебе в ощущениях.

Всякий язык иностранный для того, кто молчит обо всем, хотя бы поэтому лучше не спрашивай, все равно совру, выбрав не те слова, которые надо, да просто — выбрав слова.

Южный февраль, такой же ласковый, злой и короткий, как северный август, почти бесконечный, почти после смерти, веселое перепутье, лукавый рубеж, начало начала конца.