Цитаты из книги «Меч Эдриджуна»

— … Пусть готовит комнату для тебя и подруги…
— Разные комнаты! — указал Битали.
— Само собой, у них там всё строго… Дикие земли, патриархальные взгляды. Коли не женаты, будете в разных концах дома обитать. На разных этажах и окна будут в разные стороны.

— Темный Лорд желал поработить весь мир, стать единовластным тираном, подмять под себя всех и вся! Как можно было сражаться на его стороне, отнимая свободу у слабых и несогласных? Разве не стыдно умереть, защищая тирана?
— Скажи мне, мальчик, разве может быть равенство между лягушкой и хорьком? Между соболем и куропаткой? — склонив голову чуть набок, Дедята пару секунд подождал ответа. — Для меня, лесника, меж ними разница небольшая. В лесу же при встрече справедливость у них завсегда получается одна. Так и в нашем мире. Когда миром правит Лорд, его невозможно подкупить. Как, если и без того всё и везде принадлежит ему? Для Лорда нет разницы между домовым и номархом, между нищим и богачом. С высоты его власти все подданные совершенно одинаковы. Равны! А когда все равны, то и появляется справедливость…

— Подожди, у меня мыслишка одна имеется… — взял его за рукав Битали. — Хочешь, я ожерелье золотое сделаю? Не простое, а с секретом. Подаришь его Юлиане, она носить будет. Если девушка тебе изменит, ожерелье ее задушит. Само. И следить не нужно. Я умею такие изготавливать, меня учили.
— Дурак ты! — резко выдернул руку парень и пошел прочь.
— Постой, Гаспар! — нагнал его Битали. — Скажи, приятель, если ты не хочешь её наказать, тогда зачем тебе знать?! Ты ведь её даже не бросишь!
<...>
— Я не хочу знать, что она мне изменяет! — повернулся к Битали смертный. — Я хочу услышать, что она верна, понятно? Так что сам носи своё ожерелье!
<...>
Девушка лежала тихая, еле заметно шевеля губами. Выставленный вперед подбородок, расстегнутый ворот блузки. На миг потомок Темного Лорда представил там ожерелье и… И невольно передернул плечами от пробежавшего по спине холодка. Сама мысль о том, что тяжёлое жёлтое золото может задушить его любимую, вызвала в душе что-то, похожее на ужас. Однако недавний разговор еще оставался в памяти, и… И мысль о том, что Франсуаза может открыть объятия кому-то другому, пробудила внутри примерно такие же эмоции. И возможная измена любимой, и её гибель казались Битали одинаково невыносимыми. Он наконец-то понял, что именно пытался втолковать ему Гаспар. Бедолаге хотелось узнать только одно — что Юлиана ему верна. Потому что любой другой ответ разрывал мир в клочья и не оставлял будущего.

Она опять взяла юношу под локоть двумя руками, крепко прижалась к плечу:
— Смешной ты… Никогда не поймешь, всерьез говоришь или прикалываешься. Ты хоть предупреждай.
— Ты самое прекрасное существо, каких я только видел в этом мире, Франсуаза. Прекраснее цветов и рассветов, прекраснее стремительных горностаев и радужных фей-зелигенок, покровительниц садов, прекраснее весенних лугов и хрустальных горных пиков сказочного Сумера; ты желаннее ключевой воды в жаркий полдень, желаннее костра в промозглый вечер, желаннее солнца после полярной ночи…
— Если ты сейчас опять шутишь, я тебя убью… — сглотнув, пообещала девушка.

Мужчины, они разные, мадам Вантенуа. Иные любят так страстно, что готовы истязать себя, лишь бы их возлюбленная была счастлива. Другие любят так страстно, что скорее уничтожат любимых, нежели допустят, чтобы те оказались в чужих руках. Разные мужчины просят разные амулеты.

— Теперь я понимаю, почему посаженные тобой цветы никогда не увядают… — прошептала девушка. — Тоже фокус?
— Этот фокус называется «любовь». Они будут цвести вечно, пока я жив и пока люблю тебя, Франсуаза.
— Жизнь бывает длиннее любви, Битали.
— Настоящая любовь бесконечна.