288 красивых цитат про театры

Бывают пьесы, запрещенные не цензурой, а самой публикой.

В театре режиссер — Бог, но актеры, увы, атеисты.

Сцены моих воспоминаний и соображений — не отчаяние и не сожаление. Я очень верю будущему. Пусть будет! Пусть опомнятся сердца и умы: театр — это самое чуткое и откровенное искусство о человеке.

Есть два способа живо заинтересовать публику в театре: при помощи великого или правдивого. Великое захватывает массы, правдивое подкупает отдельных лиц.

— Обычно в театре всё про всех знают. Вам важно, чтобы ваш партнер на сцене был порядочным человеком?
— Конечно, важно. Так сложилось, что людей, которых я презирал бы, в моём окружении нет. Нельзя быть подлецом в жизни, и святым на сцене, подлость всё равно просвечивает.

Театр превосходно обходился без режиссеров приблизительно две тысячи пятьсот тридцать пять лет.

Когда пьеса меняется с той, что я «посмотрел» на ту, что «нужно показать», я чувствую, что потерял самое важное. Играя свой собственный спектакль, я хочу попробовать вернуть ту печаль от «просмотренного спектакля» в «еще невиданный».

— Вам не хочется бросить [работу актёра], на дачку уехать отдыхать?
— А вам не хочется бросить вашу журналистскую работу?
— А я только начала.
— Только начали… Надо каждый день, как будто ты только начинаешь. А когда ты будешь делать так, как-будто в последний раз, тогда надо уходить. <...> Как может надоесть? Театр — это вообще какая-то зараза.

— Что в вашей жизни для вас Московский театр сатиры?
— Это мой дом, никуда уже не деться. <...> Своя семья, свои горечи, свои победы, неудачи. В общем, дом.

То ли люди ходят в театр потому, что кашляют, то ли кашляют потому, что ходят в театр?

– Нина Мамиконовна, ваше амплуа определилось сразу?
– А куда деваться? Характерная актриса, армянка, старуха… А на другое я и не рвалась. На героиню, безусловно, не тянула. В общем-то, мне все интересно, потому что это работа. В любом эпизоде я довожу свой образ – порой очень мучительно – до завершения, чтобы попасть в яблочко. В «Забавах Дон Жуана» у меня три роли, три выхода, и пришлось очень сильно помучиться, чтобы спектакль пошел легко. Зато как это интересно! Большие роли у меня тоже были, но чаще – в проходных спектаклях. То режиссура подводила, то пьесы попадались слабые. А в целом я свое место знаю, я актриса эпизода. Из этих эпизодов и сложилась вся моя театральная жизнь.

Театр. Конечно, театр. Это фундамент, это основа, это все.

Можно смонтировать фильм, можно что-то вырезать в передаче, при современной технике все можно. Единственно, чего нельзя, — это обмануть зрителя в театре.

Последний акт никогда не удается на сцене. Можно только удивляться, что, невзирая на такой печальный опыт, драматурги продолжают упорно добиваться, чтобы у их пьес был последний акт.

В современных пьесах нет нормальной женщины — все какие-то коммунальные.

Режиссеры говорят: «Назад к Островскому», а публика орет: «Деньги обратно».

Жизнь привела меня к пониманию русского театра, простого, ясного, без желания стать умнее и занимательнее автора.

Репетиции… очень странная субстанция, кто-то их очень любит, ища что-то глубоко внутри материала или самого себя! Кто-то ненавидит, говоря, что репетиции только портят спектакли… я не знаю, к кому себя отнести, потому что порой я их ненавижу, а порой так увлекаюсь, что понимаю, на часах уже 3:00, а силы все ещё есть… вдохновение, желание работать и находить в себе что-то новое! Знаю наверняка одно, «правильные» репетиции, отличный тренинг, для того чтобы не застолбиться, не потерять живость эмоций и правдивость реакций! Неимоверно сложно быть новым, каждый раз выходя на сцену! А это необходимо, ведь театр — живое искусство!

У ермоловцев* трудная судьба. Мы не раз сиротели. В тридцать седьмом году один за другим ушли из жизни художественные руководители нашего театра. Сначала его основатель Макс Терешкович, а вскоре и его восприемник Азарий Азарин. Годом позже арестовали десять ведущих артистов. Среди них был и мой муж Михаил Унковский. А ему прочили блестящее будущее — режиссеру и артисту. Потом была война. В сорок пятом умер Николай Хмелев, в пятьдесят девятом — Андрей Лобанов. Но вот чудо! Театр выжил. Нам и сегодня нелегко. Но я знаю, я уверена, театр во что бы то ни стало выживет. Только надо работать. Делать ставку на профессию. И жить с верой. Как известно, времена не выбирают. В них живут и умирают. Вопрос в том, как жить.

… Жизнь показывает, что невозможно сделать что-то подлинно ценное, если в коллективе нет творческой дружбы. Но я счастлива, что судьба подарила мне профессию актрисы. Даже в самые суровые годы моей жизни в ссылке я не расставалась с ней. Объездила с театром весь Дальний Восток. Я благодарна всем партнерам, без которых я бы не состоялась. Валерий Лекарев. Марья Хорошко. Николай Макеев. Наталья Архангельская. Всеволод Якут. Владимир Андреев. Лев Любецкий. Что же сегодня вернуть в театр? Прежде всего, уважение к профессии. Побольше сердца и любви. Люди так истосковались по празднику, гармонии, красоте. Им нужно утешение. Если искусство вернется на сцену, то публика снова придет в театр.