31 красивая цитата про XX век

20 век — эпоха коллективного зла.

31 декабря, днём, а не как обычно, в полночь, неожиданно для всей страны Борис Николаевич Ельцин появился на экранах [с новогодним поздравлением]. Так закончился XX век. Век, который подарил нам любимый праздник — Новый год. Век, в котором мы родились и взрослели, воспитывали детей и сами были детьми. Стояли в очередях и любили. Доставали дефицит, слушали пресные речи престарелых генсеков и ждали перемен. Нам смешно и грустно вспоминать ушедший век, советскую эпоху. Кажется, что колбаса была вкуснее, люди добрее, песни лучше, а телевидение интереснее. Но, поверьте, что точно так же когда-нибудь будут говорить и о нынешнем веке. Но это уже совсем другая история…

Было продано девятнадцать миллионов экземпляров «Умирающей Земли-2».
— Неплохо, — подытожила Тирена. — Аудитория сформирована.
— Но первая «Умирающая Земля» разошлась трёхмиллиардным тиражом!
— «Путь паломника», — напомнила она. — «Майн Кампф». Такое случается раз в столетие. А то и реже.
— Но ведь три миллиарда…
— Слушай, — сказала Тирена. — В двадцатом веке на Старой Земле была сеть забегаловок. В них мясо дохлых коров жарили на топлёном сале, добавляли немножко канцерогенов, потом заворачивали в плёнку, синтезированную из нефти, и продавали по девятьсот миллиардов порций в год. А люди это жрали. Вот так.

[о фильмах, снятых в XX веке]
Их можно пересматривать вечно и находить каждый раз что-то новое.

Когда-нибудь потомки скажут, что именно я породил двадцатый век.

Вам нужны великие потрясения, нам нужна великая Россия.

Коммунисты ведут нескончаемую войну против цивилизации, чтобы уничтожить все институты власти, все правительства, все государства в мире. Они стремятся создать международный союз нищих, преступников, бездарностей, бунтовщиков, больных, дебилов и дураков, который должен охватить весь мир.

Новый ХХ век начался на самом деле не первого января 1901-го, а первого августа 1914-го года, в первый день империалистической войны. Я видел рождение этого века. Сперва в Италии, в Венеции, откуда сбежали туристы, и пусто стояли отели, гондолы и магазины. И пляж на Лидо, и столики бесконечных кофеен у моря тоже стояли пустые. Век начался для меня именно с этой пустоты. Русские семьи, прервав беспечное курортное существование, не сменив даже белые свои летние одежды, растерянно толпились на палубах пароходов, спешивших к родным берегам. Ходили испуганные толки о коварных германских субмаринах и аэропланах с бомбами. Море было огромным и грозным. Да, новый век начался с ощущения пустоты и опасности…

…если призадуматься, то двадцатый век был более-менее терпим только из-за того, что было создано в гаражах Калифорнии: и компьютеры Apple, и планшет Boogie Board, и гангста-рэп.

— Эй, ты не имеешь право ругать XX век! Мы дали миру лампочку, пароход и волокноотделитель!
— Все это из XIX века.
— Ну значит они украли его у нас!

Болезнь культуры двадцатого века — неспособность чувствовать свою реальность.

К тому же сейчас, в конце двадцатого века, комментирование вообще вошло в такую силу, что часто и сам предмет обсуждения теряется из виду. Этот отупляющий бубнеж называется у нас словом, потерявшим всякое значение: информация…

Двадцатый век. Боже мой, как страшно, страшно постарел мир.

Не унывай, малыш! Зато тебе выпало великое счастье жить в двадцатом столетии — в век культуры, прогресса и человечности.

Нас мало — юных, окрылённых,
не задохнувшихся в пыли,
ещё простых, ещё влюбленных
в улыбку детскую земли. Мы только шорох в старых парках,
мы только птицы, мы живём
в очарованье пятен ярких,
в чередованьи звуковом. Мы только мутный цвет миндальный,
мы только первопутный снег,
оттенок тонкий, отзвук дальний,—
но мы пришли в зловещий век. Навис он, грубый и огромный,
но что нам гром его тревог?
Мы целомудренно бездомны,
и с нами звёзды, ветер, Бог.

Оба мы — жертвы чумы двадцатого века; но в данном случае это — не Чёрная Смерть, а Серая Жизнь.

В XIX в. бесчеловечность означала жестокость, в XX в. она означает шизоидное самоотчуждение.

Если не смеяться над двадцатым веком, то надо застрелиться. Но долго смеяться над ним нельзя. Скорее взвоешь от горя.

Была Россия, был великий, ломившийся от всякого скарба дом, населенный могучим семейством, созданный благословенными трудами многих и многих поколений, освященный богопочитанием, памятью о прошлом и всем тем, что называется культом и культурой. Что же с ним сделали? Заплатили за свержение домоправителя полным разгромом буквально всего дома и неслыханным братоубийством, всем тем кошмарно-кровавым балаганом, чудовищные последствия которого неисчислимы… Планетарный же злодей, осененный знаменем с издевательским призывом к свободе, братству, равенству, высоко сидел на шее русского «дикаря» и призывал в грязь топтать совесть, стыд, любовь, милосердие… Выродок, нравственный идиот от рождения, Ленин явил миру как раз в разгар своей деятельности нечто чудовищное, потрясающее, он разорил величайшую в мире страну и убил миллионы людей, а среди бела дня спорят: благодетель он человечества или нет?

Рассказывал, как большевики до сих пор изумлены, что им удалось захватить власть и что они все еще держатся:
— Луначарский после переворота недели две бегал с вытаращенными глазами: да нет, вы только подумайте, ведь мы только демонстрацию хотели произвести и вдруг такой неожиданный успех!