24 красивые цитаты про субъективность

Моя тюремная камера — моя крепость.

Когда двое поступают одинаково — получается все-таки не одно и то же.

Находясь в одинаковых обстоятельствах, люди все же живут в разных мирах.

Чем больше источников наслаждения откроет в себе человек, тем счастливее будет он.

Это имеет отношение к нашему безусловному стремлению, а также к тому, что отличает людей от животных. Наше внимание приковано к истории, мы запрограммированы на историю. Поэтому до сих пор то, что передавалось с течением времени, под историей мы подразумеваем повествование о том, кто такие люди, какова наша цель, какие у нас перспективы или возможности, и разные истории подтверждают это. Поэтому человек является рассказчиком. Животные не являются повествователями.

Субъективность — двигатель ненависти. Объективность — кретинизма.

Давайте рассмотрим такой вопрос. Я о манере злиться, точнее, о привычке — злиться, которая есть у всех. Привычка злиться, в основном, связана с тем, что в какой-то момент, ваше отношение к чему-то было субъективным. А любовь, как я уже говорил: «Очень субъективная штука», — именно поэтому она часто побуждает к субъективности в поведении.

Время. Невозможно его увидеть, невозможно его услышать, взвесить или измерить в лаборатории. Это субъективное ощущение превращения. То, что мы есть по сравнению с тем, чем мы были мгновение назад, превращаюсь в то, чем мы станем ещё через мгновение.

Восприятие холода зависит от личного опыта. (Способность переносить холод зависит от опыта).

Мы все видим лишь то, что хотим видеть.

Ненадёжный рассказчик! Ненадёжный рассказчик — это такой авторский приём, так? Риторический вопрос, да? Но литературоведы его обычно обходят, ведь это как что-то несерьёзное. «Кентерберийские рассказы», те, да, упоминают. Но это ж литературный памятник. А, в основном, такой рассказчик есть в дешёвых детективах и фильмах. Агата Кристи там, «Подозрительные лица». Моя же идея в том, что любой рассказчик ненадёжен по определению. Потому что, кто бы какую историю не рассказал, сама история — это одно, а рассказ — уже другое. Стало быть, все существующие истории исходят от ненадёжных рассказчиков. Теоретически на рассказчика можно было бы положиться, разворачивайся его история у нас на глазах, но это явно невозможно. А это значит что? Вроде как единственный надёжный рассказчик — это сама жизнь. Но и сама жизнь, как рассказчик, ненадёжнее некуда, потому что она то и дело заводит нас куда-то не туда, то я дело ставя нас в жизненные ситуации, когда невозможно понять, что будет дальше. Жизнь — самый ненадёжный рассказчик!

Я твёрдо знаю одно: есть время объективное, а есть субъективное, которое ты носишь на внутренней стороне запястья — там, где пульс. <...> Другой человек не может тебя до конца понять: он смотрит своими глазами и измеряет своим временем.

При изложении любых событий можно расставить акценты так, чтобы раздуть важность того или иного эпизода.

Все на свете подлежит сомнению, и это единственный способ правильно смотреть на вещи.

Принцип экономии мышления, если его действительно положить «в основу теории познания», не может вести ни к чему иному, кроме субъективного идеализма. «Экономнее» всего «мыслить», что существую только я и мои ощущения, – это неоспоримо, раз мы вносим в гносеологию столь нелепое понятие.
«Экономнее» ли «мыслить» атом неделимым или состоящим из положительных и отрицательных электронов? «Экономнее» ли мыслить русскую буржуазную революцию проводимой либералами или проводимой против либералов? Достаточно поставить вопрос, чтобы видеть нелепость, субъективизм применения здесь категории «экономии мышления».

Всё в этом мире субъективно, и конец света у каждого свой. Если он и придёт к тебе, то не покажется банальным.

Если хочешь увидеть правду, — отсеки субъективность.

Хотя человеку с широкими взглядами известно, что не существует чёткого различия между реальным и нереальным, что всё существующее представляется таким, как есть, лишь благодаря тонким индивидуальным умственным и физическим особенностям, посредством которых мы воспринимаем его, прозаическое большинство считает безумием проблески озарения, проникающие сквозь грубую завесу банального эмпиризма.

Все субъективно – правильное, неправильное, добро и зло.

Для меня имеет значение лишь один мир – субъективный мир человека, который каждый создает для себя сам.