331 красивая цитата про небо

Без воды могу, могу без хлеба.
Без тебя-и день не в день. Не в счет.
Я скучаю по тебе. До неба.
А над этим небом — лес растет.
А над этим лесом — снова небо:
А над небом — лес. Потом опять.
Кто их сосчитает. Я там не был.
Да и разве это сосчитать?
Это все без меры. Без границы.
Без предела это. Без конца.
Это будет длиться, длиться, длиться
Столько лет-пока стучат сердца.
Без воды могу. Могу без хлеба.
Без тебя-и день не в день. Не в счет.
Я скучаю по тебе. До неба.
А над этим небом лес растет…

Хочется взмыть ввысь, к небесам, подальше от земли, забот и суеты… в чреве железной птицы, что так уверенно чувствует себя там, где мы совсем чужие…
Там, за облаками всегда светит Солнце, яркое, любвеобильное! Ему все равно, кто ты, сколько тебе лет, какую Веру ты исповедуешь, сколько зарабатываешь и кем хочешь стать, есть ли у тебя дети или нет, спортивный ли ты или уплетаешь за обе щеки… ему все равно… оно пылает, даря свой свет и тепло, отдавая то, что дарит нам самое главное — Жизнь!!! Ничего не прося взамен… думаю, это и есть Любовь… безграничная, планетарного масштаба, неимоверно мощная и практически неисчерпаемая…

В конце концов, отказавшись от всего, Анаксагор занялся умозрением природы, не тревожась ни о каких делах государственных.
Его спросили: «И тебе нет дела до отечества?»
Он ответил: «Отнюдь нет, мне очень даже есть дело до отечества!» — и указал на небо.

Откуда приносит столько печалиВетер, что продолжает дуть между нами?
Если в небе, куда глядим мы сквозь слезы,
Все так пугающе ясно.

Почему небо выглядит столь одиноким?

Я запомнил небо над Снигиревкой в обрамлении четырех стен, похожее на картину, на которой изображение все время меняется, а тема остается прежней: немецкие самолеты.
Маленькая станция Снигиревка. Я даже не заметил, были ли там другие дома. Я запомнил всего один дом, вернее, развалины одного дома.
И небо в развалинах.
Когда смотришь на небо из развалин, кажется, что оно тоже в развалинах. Разрушено и перечеркнуто крестами вражеских самолетов.
Я стою под стеной и смотрю на квадрат неба в развалинах.
В одно и то же место дважды не попадают, поэтому при бомбежке лучше всего прятаться в развалинах.
А если бомба промахнется? Если она, летя мимо, как ей положено, промахнется и вторично сюда попадет?
Я теснее прижимаюсь к развалинам. Эти стены мне чужие, но я прижимаюсь к ним, как к родным. Больше, чем к родным: к родным стенам я так не прижимался.
Когда в тебя попадают, не целясь, а, наоборот, промахиваясь, это не только больно, это унизительно. Целились в кого-то, а попали в тебя. Попали, даже не удостоив тебя вниманием.
Сколько людей пострадало оттого, что в них попадали, промахнувшись в других. А может, и не было этих других, может, это сказано для смягчения удара. Промахи считаются извинительными. Может, и эту бомбу, которая меня уничтожит, тоже когда-нибудь извинят.
Кресты бомбардировщиков проходят над вами, равнодушно сбрасывая свой груз. Кресты истребителей пикируют, расстреливая нас из пулеметов.
Как будто с нами играют в крестики-нолики: они в небе крестики, а мы нолики на земле.
Всякий раз, когда меня заставляют почувствовать себя ноликом на земле, я вспоминаю небо над Снигиревкой.

Я все понял, когда ты улетел на небеса с Шарлоттой. Впечатляюще, к слову. Билет первым классом в Серебряный Город. Она это заслужила.

Теперь это лёгкое дыхание снова рассеялось в мире, в этом облачном небе, в этом холодном весеннем ветре.

Вы можете быть под открытым небом и будете полностью свободны, но без любви вы будете в тюрьме, потому, что вам некуда будет лететь. Небо будет не для вас.

Нет души… Есть только моё тело,
Выполняющее всё на автомате…
У других всё чётко и умело —
У меня всё мимо и некстати. Я не смею сетовать и злиться,
Обвинять людей, судьбу и Бога…
Если крылья потеряла птица,
В небо ей заказана дорога!.. На спине кровавая повязка,
На груди обугленная пропасть…
То не жизни «славная развязка» —
Это лишь моя к ней неготовность… У других всё чётко и умело —
У меня всё мимо и некстати.
Так, подняв глаза в родное небо,
Я стрижом валяюсь на асфальте…

Моря нет. Лишь старое небо с тяжелым влажным прошлым. Носит на плечах, юное небо с воздушным будущим в руках.

Боги в поклоне нимб снимали и бичевали бурлака.
Под ним из полумрака небосклона звёзды прорастали,
А позади туманным Альбионом проплывали облака. Задача нелегка, из мрака вытянуть судьбу-расшиву,Дорога пылью звездною расшита, из времени-песка!
Из были в грезы, под лиры песнь и арфы переливы. И слез приливы, коих литры, когда душа мимозовая.
Дыша прозою под гимн Ригведы, дальше года-титры…
Вереск мыслей до мига счастья вязкого, малодозового. Лиги млечного пути, в отблеске розовой палитры.
Лишь воля из гранита помогает этот путь пройти,
От шудры до блеска софитов…

— А люди в основном редко поднимают головы…
— Это и делает тебя исключительной! Быть может, твои глаза впитали небо, от того, что ты так часто смотришь на него? Когда я впервые увидел тебя, то сразу заметил воздушную легкость в них!

Весна тенью лета,Осень отголоском зимы.Птицы – осколки неба,
А кто же тогда мы?

В закатах — божественная мудрость неба и солнца.

Там, где море и небо в экстазе сливаются — видимо Рай.

Если посмотреть на все вокруг.
И сделать вывод, что самое красивое
из всего в мире. То ответ очевиден.
Самое красивое в мире.
Это облака, небесные картины.
Они прекраснее всего.
Если говорить о красках и цветах. Мы всегда окружены самым красивым.
Брат.
Я не только про облака.

У каждого человека свои звезды. И так забавно поднимать глаза на вечернее небо и видеть, что оно затянуто тучами. И ты выдыхаешь, надеясь, что к ночи оно станет чистым с россыпью мелких сверкающих алмазов. Вот только… ничего не меняется. Говорят, у каждого свои звезды. Что ж. Стоит добавить, что сказавший проиграл. У некоторых их нет.

Земля загажена до максимума, но небо им ничем не испортить. Оно девственно навеки.

В россыпях тысяч звезд, на немыслимой высоте я, как в детские годы, пытался высмотреть рай.