В какой-то африканской стране на львов охотятся при помощи стаи маленьких злобных собачонок… Они лают, яростно, визгливо лают… И лев погибает. Нет, не от страха… От отвращения. От отвращения тоже разрывается сердце.
Впрочем, львов после смерти у нас очень любят.
Цитаты Эдвард Радзинский
А что толку?! Вот я хорошая. Вы хороший. Мы хорошие… Да кому нужны хорошие? Не любят сейчас хороших!
Бабочки живут один день. И если этот день был дождливым, им кажется, что вся земля — это дождь.
У меня первый признак гриппа — это когда я начинаю себя жалеть.
Она столько раз придумывала себе имя, что совершенно забыла свое настоящее! Ха-ха-ха! И оттого мы с ней решили: я каждый день должна давать ей новое имя… Вдруг так наткнемся на настоящее!
Все утро учила роль маляра, которую прислали с телевидения. Идиотская роль в идиотском сериале. Но когда самолет идет на аварийную посадку, не размышляешь о качестве аэродрома.
Всё случившееся было невероятным. У товарища М-го проснулась совесть. Я отлично знал, что у подобных людей совесть – это, как говорится, узкий поясок вокруг бедер. Неужели у М-го она оказалась удавкой на шее?.. Сильно его душившей…
Он усмехнулся, как это часто бывало, читая мысли. И сказал:
– Пророчество Ильича сбывается. Первая мировая война создала одно социалистическое государство. Вторая мировая родила целый лагерь социализма… Значит, третья война? Да, эта третья война навсегда покончит с капитализмом. Как учит хорошая русская пословица: «Бог троицу любит».
Все стояли в испуганном молчании. Страна лежала в руинах, двадцать шесть миллионов убитых, калеки без числа, а он уже размышлял… о новой Мировой войне!
Титан-мыслитель в мундире генералиссимуса. Таков он теперь, мой друг. С раннего утра и до ночи гремит его имя. Нельзя без него погулять — имя тотчас помчится за вами из уличного репродуктора, дома оно полезет к вам в мозг из вашего радиоприемника; нельзя за обедом открыть газету — оно ринется со всех страниц прямиком в ваш суп. Разорвите газету, выключите репродуктор — имя донесется через стену из радио соседа, оно будет слышно из-за двери уборной, когда ты запрешься по нужде, от него не укрыться даже под одеялом в кровати — заползет и туда.
Но сам Коба — за занавесом. Только в дни праздничных торжеств страна видит его лицо. Мой великий друг давно понял: тайна — мать величия на Востоке. Азиатский бог таинственен. Гитлер — западный бог. Человек представления, диктатор-мистик, заклинатель. Коба — восточный бог, скрывающийся в темном покое. Гитлер — болтун. Коба немногословен. Но каждая его фраза на вес золота. Она тотчас разлетается по стране, бесконечно цитируемая, написанная на множестве плакатов — на улицах и в парках. И страна учит их наизусть, как прежде учила Евангелие.
Богочеловек Коба!
Мы, грузины, тщеславный народ. Нам мало быть великими. Нам нужно постоянно видеть свое величие в глазах другого. Я был этими глазами. Зеркалом, глядя в которое, он видел весь свой длинный путь.
Больше всего на свете я хотел быть с тобою, и с тобою мне было хуже всего.
Ты знаешь, с тобой я была несчастна… но ты — молодец, ты сумел сделать меня ещё несчастнее.
Моя любовь
Бывшее «ты»
Именно спокойная — потому что я знала: с моим человеком всё в порядке. Он есть. Я не выдумала его, как всё остальное!
Покорность жертвы — это и есть одна из причин насилия.
В мире все должно идти по законам: детским, взрослым, законам природы, законам праведным и неправедным — но по законам, иначе все рухнет!
Хоть на одну секундочку думай только обо мне, ладно? Какое счастье просто держать за руку. Я каждую твою клеточку сейчас чувствую. Я все понимаю, но хоть крохотулечку — любишь? Ну соври! Ладно?
Ну почему я не могу об этом не думать. И почему я не могу думать о себе! Почему все могут!?
Все умерло в истериках.
А то у меня беда, если я нравлюсь человеку, а он мне понятен, я его начинаю доводить. А это не все терпят.