– Тереза считает, что ради денег каждый готов на все, что угодно, – сказал молодой доктор скучным голосом, каким обычно произносят прописные истины.
– Верно. Точно так же рассуждает и ее брат.
– Чарлз сам, вероятно, готов на что угодно ради денег.
Цитаты из книги «Немой свидетель»
– Если показать гончей кролика, мой друг, разве она побежит в Лондон? Нет, она ринется вслед за кроликом в нору.
– Что вы имеете в виду?
– Гончая охотится за кроликами. Эркюль Пуаро – за убийцами. А здесь налицо убийца, попытка которого совершить преступление сорвалась. Тем не менее это – убийца. И я, друг мой, полезу за ним в любую нору.
– Знаете, кого вы мне напоминаете, Пуаро?
– Нет, mon ami.
– Жонглера, работающего с разноцветными шариками! Да еще когда все они одновременно в воздухе.
– Разноцветные шарики – это разного рода небылицы, которыми я потчую окружающих, да?
– Что-то в этом роде.
– И в один прекрасный день, по-вашему, они все упадут и с замечательным треском разобьются об пол?
– Нельзя же держать их все время на лету, – заметил я.
– Верно. Но наступит замечательный миг, когда один за другим они очутятся у меня в руках и я с поклоном удалюсь со сцены.
Единственная широкая улица и площадь, где раньше был рынок, казалось, утверждали: «Мы тоже когда-то играли немаловажную роль и для людей разумных и воспитанных таковыми и остались. Пусть современные машины мчатся по новой дороге, зато мы появились еще в ту пору, когда царила полная гармония, а согласие и красота шли рука об руку».
– Сестры Трипп утверждают, что мисс Лоусон была потрясена, когда прочли завещание, – задумчиво сказал я.
– Да, но они говорят со слов самой мисс Лоусон, – возразил Пуаро.
Ее первые вопросы привели нас в полное замешательство:
– Чем торгуете?
– Ничем, мадам, – ответил Пуаро.
– Правда?
– Конечно.
– А пылесосами?
– Нет.
– И чулками не торгуете?
– Да нет же.
– А коврами?
– Нет.
– Вот и хорошо, – успокоилась мисс Пибоди, усаживаясь в кресло. – Значит, все в порядке. Тогда присаживайтесь.
Что бы мы ни собирались предпринять, будет совершенно законным […] Закон допускает обширное толкование.
– Ладно, – устало согласился я. – Сдаюсь.
– Сдаетесь? Куда?
– Да это такое выражение. То есть я признаю себя побежденным и согласен, что полный дурак.
Сами посудите, в былые времена, когда ребенок объедался незрелыми яблоками и у него начиналась желчная колика, врач так и говорил «желчная колика» – и посылал ему несколько пилюль из своей приемной. Теперь же вам твердят, что у ребенка ярко выраженный цирроз, что требуется диета, и прописывают то же самое лекарство, только в виде крохотных таблеток, которые производят фармацевтические фабрики и за которые надо платить втридорога!
— Все их высказывания очень полезны и крайне любопытны. Они побуждают вас только к одному.
— К чему же именно?
— Убедиться во всем самим, друг мой.
Миссис Таниос в самом деле была верной женой и любящей матерью. И действительно чем-то напоминала уховертку.
— Весь ваш облик, Пуаро, бросается в глаза. Я всегда удивлялся, как это не помешало вам в вашей карьере.
— Все потому, – вздохнул Пуаро, – что вы вбили себе в голову, будто сыщик обязательно должен носить фальшивую бороду и прятаться за столбами. Фальшивая борода – vieux jeu, а за столбами прячутся лишь самые бездарные представители моей профессии.
Я полностью разделяю ваше мнение относительно сестер Трипп, но тот факт, что они фанатично верят в «Христианскую науку», вегетарианство, теософию и спиритизм, ничуть не умаляет ни одного из этих понятий. Если какая-нибудь дурочка наплетет вам разной чепухи о поддельном скарабее, купленном у какого-нибудь мошенника, то это вовсе не значит, что нужно скептически относиться к египтологии в целом. […] Многие ученые считают, что необычные явления существуют и им пока не находят объяснения, и дело тут вовсе не в том, что примерещится какой-нибудь мисс Трипп.
– Я верю, что всегда можно найти обходной маневр, если быть неразборчивой в средствах и хорошо заплатить. Я готова платить.
– И вы заранее уверены, что я готов быть неразборчивым в средствах, если мне заплатят?
– По-моему, так поступает большинство. Не понимаю, почему вы должны быть исключением. Впрочем, все поначалу любят потолковать о своей честности и незыблемых моральных устоях.
Однажды пятеро адвокатов советовали мне не предпринимать никаких действий. И что же? Я не послушала их. И выиграла процесс. Меня усадили на место истицы, а какой-то умник из Лондона стал задавать дурацкие вопросы, пытаясь меня запутать. Но не тут-то было! «Как вы можете доказать, что это ваши меха, мисс Пибоди? – спросил он у меня. – На них нет даже клейма меховщика!» – «Вполне возможно, – ответила я, – зато на подкладке есть штопка и, если нынче хоть кто-нибудь умеет так штопать, я готова съесть свой зонтик». Он потерпел полную неудачу, вот так-то.
Что же касается подглядывания или обыкновения шарить по чужим столам, – продолжал Пуаро, – то этим занимаются больше людей, чем вы себе представляете. Робкие и запуганные, вроде мисс Лоусон, часто обретают довольно постыдные привычки, которые служат им утешением и развлечением.
Боб радостно откликнулся на эту ласку и в надежде поиграть принес большой кусок угля. Но его хорошенько отчитали и отобрали уголь. Он посмотрел на меня, ища сочувствия. «Ох уж эти женщины! – как бы говорил он. – Кормят-то на славу, а вот играть не хотят!»
– А что, наш убийца и вправду становится опасным?
– Убийца всегда опасен, – мрачно отозвался Пуаро. – Удивительно, как часто об этом забывают.
— Нужно действовать крайне осторожно. В противном случае убийца нанесет новый удар.
— Тогда вы его точно поймаете.
— Вполне вероятно, но сохранить жизнь невиновному важнее, чем поймать убийцу.
Впрочем, в армии умному человеку до больших чинов не добраться. Еще мой покойный отец любил говорить: «Если хочешь продвинуться по службе, то надо быть лизоблюдом: заискивать перед женой полковника и подчиняться приказам старших офицеров».