Она была, как все — неповторима.
31 красивая цитата про её (неё)
Ее кожа нежна, как бархат, и губами бы скользить по ней, но нет… нельзя.
Блеск ее глаз запомнился мне так же, как и восход солнца на рассвете и как первый проливной дождь октября.
Порою я понимаю, что её слова предназначались не мне, но отбрасываю эти мысли в дальний угол пустой комнаты и придаюсь наслаждению…. как будто она говорит обо мне и только со мною…
Она наивно предполагала, что так или иначе все закончится, она свыкнется, что ее позовут обратно. Но никто не звал, а она отчаянно ждала. Никто, видимо, не желал ее звать.
Она увлеченно рассматривала горящую сине-розовым вывеску дорого отеля, а он — ее.
ну заходишь в кино — там боязно и темно,
пахнет колой, поп-корном, чипсами — всё одно,
ну садишься в кино, да, вроде неплохо, но
о тебе и о ней оно.
я — последний свидетель Бога, а он как раз —
в этих крошечных двух морщинках
у этих смеющихся её глаз.
Лучше б похмелье. Лучше б башкой в сваю.
чем понимать утром — бревном в глаз:
виски был прав, когда говорил: обнимай её,
может быть, это в самый последний раз.
Он проклял её не за то, что она стала к нему равнодушна, а за то, что она позабыла ему об этом сказать.
Как самодовольно дивился я тому, что она — моя, моя, моя…
Она была для меня символом душевной близости двух людей, в чьих жилах одна кровь. Она же превратилась в символ ненависти.
Она была спасением, путем на волю. Она должна была научить меня жить или научить умереть, она должна была коснуться своей твердой и красивой рукой моего окоченевшего сердца, чтобы оно либо расцвело, либо рассыпалось в прах от прикосновений жизни.
Её не так-то легко постичь. Её можно зримо представлять себе, отчетливее, чем кого бы то ни было ещё, но рано или поздно начинаешь понимать, что это не значит знать её.
Она одна из тех, кого женщины любят ненавидеть.
Но она все шепчет: «Ты люби хмуро, грубо, изредка. Хоть как-то…»
Она не узнает, как эта свобода чудовищна, она будет петь о тебе.
Она не любила людей, она зажигала им звёзды.
Она наполовину одета или наполовину раздета?
Наконец она рядом, здесь — и не все ли равно, где это «здесь».