134 красивые цитаты про музыкантов

Я не слышу разницы между группами, звучащими по радио. Каждая из них похожа на двадцать остальных. Возможно, я превращаюсь в старого брюзгу — но хоть убейте, не пойму, почему эти молодые ребята так стараются быть похожими один на другого. Зачем они стремятся стать рок-звездами — чтобы иметь возможность изменить мир, сделать что-то новое и выразить себя? или ***нуться с Пэрис Хилтон и получить vip-пропуск в модный клуб?

— Тамара Ильинична, глядя на сегодняшних исполнителей, возникает вопрос: а где глыбы-то? Почему не рождаются личности уровня Муслима Магомаева?
— Дело не только в голосе. Конечно же, есть молодые голосистые ребята. Но! Мы же всё время бежим, бежим куда-то… Мы даже не успеваем оглянуться. К примеру, появился какой-то замечательный голос — вы что, думаете, его второй раз покажут по телевизору? Нет! Бежим дальше! Ищем новых, делаем из них звёзд в кавычках. Эти «звёзды» мелькнут два раза на экране и либо угасают, либо с турами по стране… А с Муслимом, я думаю, даже и сравнивать не надо… Он был отмечен Господом Богом. И это моё твёрдое убеждение. До самого последнего дня пребывания на этой земле он вызывал к себе интерес. Не делая для этого ни-че-го. Просто раз и навсегда захватив в плен своим талантом.

Никто из нас не хотел быть бас-гитаристом. В нашем представлении это был толстый парень, который играл где-то сзади.

После окончания школы я стал делать какие-то наброски в своей комнате в доме моих родителей. Что у меня было? Макбук с установленной на нем программой Logic, гитара, микрофон — все очень скромно. Мы осваивали все премудрости звукозаписи интуитивным путем, типа «а что будет, если нажать на эту кнопку?». Именно в этот момент зародилось то, что впоследствии получило название Milky Chance.

Мы – группа, и настоящая группа держится до самой смерти.

Выдержит ли моя музыка проверку временем? Мне на это плевать! Меня тогда уже здесь не будет, чтобы переживать по этому поводу. Через двадцать лет… я буду мертвым, дорогие мои. Вы с ума сошли?

Я просто горю на сцене! Чувство, которое я получаю от контакта с аудиторией, намного сильнее секса. Мне нравится это возбуждённое состояние, и я всё время чувствую, что хочу больше — больше, больше, больше. Я просто музыкальная шлюха!

— Сергей Шульга — это легендарная личность. Благодаря ему, можно сказать, я свой первый коллектив собрал.
— А ты в группе играл? И как называлась?
— Ты не поймёшь! «Уж наизнанку».
— Как? «Уши наизнанку»?
— Не уши, а «Уж наизнанку»! Художника, конечно, может облить презрением каждый, это понятно! Это стёб. Отношение 15-летнего человека к окружающему миру.
— Тимофей, если не секрет, твоё отношение с пятнадцати лет к окружающему миру хоть как-то изменилось?
— Нет!
— Я так и думала.

— Но, как же кабаре, твоя игра и мой голос — мы лучшие в Лондоне.
— Так значит, станем лучшими в Нью-Йорке.

Я не музыкант — но вся моя жизнь переполнена тонкими нотами любви, добра и смысловой гармонией души и тела!

Совершенно различные эмоции: во время классического концерта и то, что происходит во время эстрадного концерта. Это действительно самое главное, потому что ты видишь: то, что ты делаешь, приносит людям настоящий кайф. Есть определённые каноны и строгости в классической музыке: никто не будет кричать из зала «Это классно!», никто не будет подпевать, а ведь это же некоторая свобода душевная. Люди в основном в нашем мире и так очень зажаты, не могут показать свои эмоции. А на улицах происходит обратный эффект. Ты не только передаёшь людям энергию, а она тоже зеркально отражается тебе. И для меня сейчас, в моём нынешнем положении, это превращается в некоторую зависимость: я иду играть на улицу для того, чтобы побольше людей привлечь к своему творчеству, не для того, чтобы заработать какую-то копейку, а для того, чтобы зарядиться энергией. Настроение и ощущение себя в этом мире меняется, когда получаешь эти эмоции.

Есть такое мнение, что хорошие ансамбли получаются не из тех людей, которые изначально вместе собрались и начали вместе что-то делать, а из тех, кто отдельно сам по себе каждый — музыкальная единица. Когда они собираются в ансамбль, то у них всё хорошо сложится. Надо заниматься собственным развитием, а потом сложить из этого хорошую группу.

Самоубийство или само убийство?
Я приглушаю в себе гены журналиста.
Тебе есть 50. Тебя нет 23.
Но как же много успел сделать ты.

Когда-нибудь он покинет эту площадь,
и голос другие песни споёт другим,
и станет пространство шире, глуше и проще,
как будто бы площадь собой была только с ним.
Как будто бы ангел с колонны им любовался
и чувствовал в нём родное своё крыло,
услышав ноты «Сансары» или «Романса».
Да… Ангел в нём, без сомнений, узнал своего,
и люди в нём тоже видят своё, родное.
Купаясь в звуках, отращивают мечты
и сами становятся звонкой одной струною,
сердцами выстукивая рок-н-рольный ритм.

Приходит, смотрит чёрными глазами из бездны сна. Чего-то ждёт, куда-то манит, и как струна волшебной скрипки, звучит в ушах знакомый голос… Цветком прекрасным, словно лотос, моя душа вдруг распускается, а сердце стучит быстрей. Скажи, к каким глубинам дверцы ведут во сне? Не умолкай! Пусть песня эта летит из снов в реальный мир, и пусть, согрета её теплом, я тоже стану тихой скрипкой или струной… И строки сложатся в молитву сами собой, и будет проще достучаться до тех высот, откуда льётся вариация вот этих нот… Не умолкай! Пусть тёплый ветер уносит вдаль с твоей мелодией по свету мою печаль…
Потом проснусь – неуловимо мелькнёт из сна мотив мелодии любимой…
Звучи, струна!

Уличная музыка – это очень про свободу. Про дух города, про его душу и сердце. Про право на самовыражение. Про творчество и единение. Про хороший текст и красивый звук. Музыка вписывается в архитектуру, сливается с душами горожан, пропитывает камни на Дворцовой. Музыка становится частью города, особой достопримечательностью. По-моему, это здорово.
Мы с моими гостями бродим вдоль Невы, любим фотографировать закаты и гулять по мостам. А в самом конце вечера тихо присесть на площади у Зимнего Дворца и окунуться в волшебные звуки уличной музыки. Порой её качество многократно превосходит то, что предлагает нам телевидение и радио. Она живая, понимаете? Живой голос живого города.

Менестрель, слагающий песню о великой битве по рассказам очевидцев, подобен живописцу, рисующему море с утиного пруда за окном. Для тех, кто только пруд и видел, оно, может, и сойдет. Но те, кто завтра будут штурмовать стены, высекать искры из мечей, натягивать луки и подставлять щиты стрелам, проливая свою и чужую кровь, выставят меня на посмешище. И будут совершенно правы.

Несколько месяцев назад Никола заговорила с ним, когда они шли с вечеринки в Сайтхилле на вечеринку в Уэстер-Хейлз. Отделившись от остальных, они наболтались вдоволь. Никола оказалась очень общительной, а Картошка, закинутый «спидом», трещал без остановки. Ему казалось, что она ловит каждое его слово. Картошке хотелось идти и идти бесконечно, идти и разговаривать. Когда они спустились в подземный переход, он решил попробовать обнять Николу. И тогда у него в голове всплыли слова песни «Смитс», которую он всегда любил, под названием «Есть свет, что никогда не гаснет»: и в тёмном переходе я подумал о боже, наконец пришёл мой шанс но вдруг меня сковал нелепый страх слова застыли на губах Морриссэй своим печальным голосом выразил его собственные чувства. Он не обнял Николу и поставил крест на всех своих попытках замолодить её. Вместо этого он заперся с Рентсом и Метти в спальне, наслаждаясь блаженной свободой от необходимости думать, снимет он её или нет.

Исполнитель должен освободиться от нетерпения, разочарования и прочих внутренних барьеров и помех.

… Русские артисты оставляют свою кровь на сцене <...> в отличие от многих западных, для которых сцена — это только часть работы. Я не очень люблю с чужими оркестрами работать, особенно в Америке. Они, конечно, играют кристально чисто. Я даже однажды не выдержал, спросил: «Как вы так чисто играете, интонационно точно, выверенно, баланс прекрасный?» Мне удивленно отвечают: «Так мы же профессионалы.» Но в среде американских музыкантов не принято оставлять слишком много эмоций на сцене, выкладываться перед аудиторией. Они считают, что профессионализма вполне достаточно. В этом колоссальная разница между американскими и русскими оркестрами.