Цитаты Джон

Никто по-настоящему не умирает… Картины, которые мы до сих пор можем видеть, не умерли… Герои в книгах не умирают, когда мы заканчиваем о них читать.

— Звёзды — это миллиарды маяков, стоящих на другом конце неба… Они хотят поговорить с другими маяками. Но не могут, потому что слишком далеко друг от друга и не слышат, что говорят другие. Они могут лишь… светить своими огнями вдаль. Вот и всё, что они делают. Светят другим маякам и мне.
— Почему тебе?
— Потому что когда-нибудь я подружусь с одним из них.

Ты не можешь предугадать чужие поступки. Ты видишь лишь то, что тебе открывают. Нельзя проникнуть в чужие мысли, ни у кого нет готового сценария, где всё расписано.

Знаешь, я хочу, чтобы ты знала. У меня было много женщин. И девушек. Но ни с одной из них я не чувствовал такого. Даже когда я просто держу тебя в своих объятиях.

— Почему ты такой противный?!
— Я твой старший брат, быть противным и бессердечным входит в мои обязанности.

Знаете, что такое счастье? Это твой первый в жизни пёс. Вот он бежит за тобой высунув язык, виляет хвостом, приносит палку… И ты счастлив, рядом с самым лучшим другом на свете…

Ни рая, ни ада, ни зла, ни добра. Бог — игрушка в сердце кошмара, я ни во что не верю…

— И это все, что Вы есть, — музыкант?
— У меня только одно есть, так же как и у Вас.
— Да ну. Очевидно, вы знаете меня лучше, чем я Вас.
— Я знаю, что означает эта хромота или палец без кольца. Ваша одержимость не такой уж большой секрет. Вы не стали бы рисковать своей карьерой, даже свободой, спасая того, кто не хочет быть спасённым, не будь у вас чего-нибудь ещё. У нормальных людей есть жены, дети, хобби, потому что у них нет чего-то одного, что полностью заполняет их жизнью. У меня есть музыка. У вас — это. Ни о чем другом вы думать не можете. И это делает нас ненормальными, но и великими. Это делает нас лучшими. И теряем-то мы всего лишь всё остальное: женщин, например, которые ждут нас дома с чашкой чая и детьми. Нам это не дано.
— А я думал, Господь создал микроволновки.
— Да, но когда это кончается, кончается всё.

Это давно известно. На свете есть лишь два вида любовных историй. Парень теряет девушку, или она его. Это так, это так. Кто-то всегда остается один.

Все равно, давай будем любить друг друга, на год нас хватит. Тоже дурман и одержимость, и тоже всякий может попробовать. Все на свете алмазы, одни алмазы, и в них нам позволено разочароваться. Что ж, начну разочаровываться — вряд ли и в этом есть толк.

Юность — всегда сон, особая форма безумия.

— … И кажется, будто все приснилось, все, что было, вся юность.
— Приснилось, да, — спокойно заверил Джон. — Юность всем снится, это просто помешательство от неправильной работы организма.
— Как хорошо быть помешанной!

— Такой был сон, — вздохнула Кисмина, глядя на звезды. — Как странно: одно платье и жених без гроша!.. И звезды, звезды, — сказала она. — Я раньше звезд никогда не замечала. Я думала, это чьи-то чужие бриллианты. Страшные они какие-то.